Книга: Последнее время (Идиатуллин Шамиль Шаукатович); Редакция Елены Шубиной, 2020

Непростые сказы луговых мары
Мы не товар, мы мары. Мы не убиваем, не продаем, не подчиняемся и не отступаем. Мы ростки земли, дети богов, сестры птиц и матери мира, мы решаем сами и отвечаем за себя, наш живот — Мать, наша рука — Арвуй-кугыза, он умирает ради нас и живет ради нас — всегда.
Шамиль Идиатуллин мастер текстовой эргономики - в небольшой объем умещает максимальный смысл. И у него удивительное чувство языка. Я не о стилистическом многообразии, авторская повествовательная манера легко опознается. Не в последнюю очередь вспышками многозначных лексических единиц в простом, экономном в изобразительных средствах, тексте. Слово или выражение, стертое до обмылка, полыхнет вдруг остро иным смыслом.
Мары "Последнего времени"имеют, конечно, отношение к марийцам нашей реальности: самоназвание, политеизм, священные рощи, кугыза (глава, первосвященник, духовный наставник). У автора давний серьезный интерес к фольклору и традициям малых народов севера России. Но до чего хорошо это "мары", если бы не было, нужно было бы придумать. Подсознание вычитывает из них безбрежное море и Марью Моревну-прекрасную королевну, мир и смерть, морок, мрак, кошмар, мороку, марево.
Пускаясь в плавание по волнам этнофэнтези, стоит заранее уяснить, что легко не будет. Прежде, чем читать или слушать (одновременно с выходом электронной версии, ожидается аудиокнига в авторском исполнении), настройтесь не на одно-два базовых допущения, которые определят отличия здешнего мира от реального. В этой книге необычным будет все, а плотность информационного потока поначалу выбьет опору даже из-под ног самого подготовленного читателя.
Но выход из зоны читательского комфорта оправдан. Ничего похожего не только в отечественной литературе, но и в мировой, сколько могу судить, еще не было. Новое слово, во времена римейков и ремиксов, дорогого стоит. Даже если для понимания придется приложить некоторое ментальное усилие.
Итак, имеем мир, сочетающий в части городской культуры позднефеодальный уклад (хотя некоторые особенности говорят о наследовании развитой техногенной цивилизации). Есть степняки, они подчиняются установлениям Великой Степи времен Чингисхана нашей реальности, но с меньшим уровнем агрессии. Тут вообще не воюют глобально, может быть потому, что есть мощный сдерживающий фактор - мары.
Их земли отграничивают условный Город от условной Степи и просто так здесь не пройти,потому что мары в давние времена сумели договориться с Землей. Идеальный биогеосимбиоз: она дает им защиту и все необходимое, и кое-что сверх того (как вам умение летать, перемещаться на огромные расстояния, используя в качестве порталов полые пни или вырастить полный рот новых зубов?). Они заботятся о ней.
Совершенно не похожие на бесплотных остроухих эльфов, с которыми невольно ассоциируешь подобный тип взаимодействия с природой, мары трудятся на своих биофабриках, имеют тысячи запретов и строгих предписаний, которых никому не придет в голову воспринимать мракобесием: всякое установление имеет смысл и ведет к определенным последствиям.
В целом пользуются высочайшей степенью свободы внутри общин, где нет семей в нашем понимании, детей воспитывают все вместе, сексуальные потребности удовлетворяют с непринужденностью пресловутого стакана воды, чтят старших, заботятся о младших, абсолютно уверены в завтрашнем дне.
К несчастью, ничего неизменного нет под луной и страшное китайское проклятие "Чтоб ты жил во времена перемен" придавит героев всей тяжестью Удесятеренной, утысячеренной. Коренное отличие романа от множества апокалиптических и постап книг в том, что мир тут не рушится.
Он изменяется, но масштабы изменений столь тектонические, что порой подумаешь - смерть была бы предпочтительнее. А впрочем, помереть всегда успеем, ни большого ума, ни большой доблести для этого не нужно.
Героям "Последнего времени" потребуется то и другое, никто не даст гарантии благополучного исхода, а свет в конце туннеля не раз и не два обернется тупиком с гнилушками. Финал крутой, а возможность испытать уровень собственной читательской продвинутости пойдет бонусом.

0    0

«Последнее время» пришло. Вернее, если совсем честно, приехало с курьером, завернутое в пять слоев пленки и скотча. Руками не развернешь, пришлось осторожно, слой за слоем, разрезать ножницами. И вот тогда уже увидеть его таким, какое оно есть. Очень красивым, кстати. И очень удобного формата. С четким и достаточно крупным шрифтом. С обложкой, не шершавой и не гладкой, а именно такой, какой нужно, чтобы было приятно прикасаться. И чтобы даже показалось на миг, что книга чуть-чуть теплее обычного, хоть так не бывает. Или бывает, но не в реальной жизни.
Но в нереальной жизни героев книги тоже много чего не бывало раньше. Не бывало, а потом случилось. Потому что «Последнее время» - оно не такое, как все остальные времена.
Собственно, я провалилась в текст, как проваливаются в воду. Вроде идешь-идешь, и земля под ногами твердая, а потом р-раз — и нет уже никакой земли, и опоры под ногами нет. И мир вокруг незнакомый, жутковатый, но осязаемый, выпуклый, с резкими звуками, острыми запахами, яркими красками и людьми. Ну и не только людьми, а всеми, кто в нем живет.
Не буду даже пытаться пересказывать сюжет. Читать и открывать для себя линию за линией, поворот за поворотом, ход за ходом — отдельное удовольствие.
Не буду описывать героев. Про них нужно читать, потому что иначе может получиться как в старом анекдоте «Беня напел». А зачем?
Если «Последнее время» - это притча, то у нее даже не тройное дно, а все гораздо сложнее, считать — не пересчитать.
Если это сказка, то очень страшная, но в ней все по-настоящему до последней страницы.
Если это правда, то про нас. Про всех нас, с нашей внутренней, глубинной стороны.
И ты - читатель чувствуешь и видишь себя в каждом из героев. И неважно — кто он. Все равно, его боль — твоя боль, его страх — твой страх, его хоть крохотное, но счастье — твое счастье. Держи и не отпускай.
Роман прекрасен, многогранен и многолик. И он тоже не отпустит. Долго-долго не отпустит.
А еще, дочитав, можно верить (или надеяться, или зажмуриться и твердо знать), что даже после этого последнего времени, что-то будет. И что все те, кто друг другу так нестерпимо нужны, найдутся. Человек ли, народ ли. Или земля. Найдутся и не потеряются. Ни на грани, ни за гранью. Никогда, даже в «Последнее время».

0    0

«Люди и Мары Шамиля Идиатуллина», начала я барабанить по стонущему от натуги лэптопу и остановилась. Конечно, первый порыв – сравнить новую книгу сразу со всеми предыдущими и ещё подобрать парочку примеров из мировой литературы, но по здравом размышлении подбирать нечего. Шамиль написал роман, к которому я в начале чтения привычно подтянула несколько аллюзий и (почти) сразу отбросила. Ничего подобного я пока не читала. Мозг судорожно бился в поиске аналогий и остался ни с чем (да и зачем). «Последнее время» – новый виток.
Итак, люди и мары. С людьми всё более или менее понятно. Их квартирный вопрос и экологическая обстановка портит в любой эпохе, даже когда они в альтернативной реальности живут. Они по-прежнему завистливые, жалкие, жадные, похотливые, агрессивные и очень-очень беззащитные перед страхом исчезновения, делающим их нежными как пузико ежа. Другое дело мары: «и летают, и по дну реки гуляют, и в земле шустрее червей ползают. Крылья специальные выращивают, плавники с жабрами, еще есть у них пузыри такие, под носом приложил – и растеклось, как мыльная пенка по лицу, только прочная очень. Дышать можешь и так далее, пусть сам на десять локтей под водой». Существуя в полной гармонии с оберегающей их природой, из своей заповедной земли мары добывают богатый ассортимент от обыкновенного кресла до полезных ископаемых, выращенных в стволах специальных деревьев. Все знают, что у мары есть колдовские рощи. Но идти к ним с оружием и злыми намерениями бессмысленная затея. Земля не потерпит.
Хотя идти придётся: что-то страшное грядёт со стороны великой степи, набегут на город кочевники, как пить дать, растащат по камешку, а жителей по косточке. При условии, что будет, кого растаскивать. Горожан выкашивает прогнившая вода из колодцев и невнятная хворь, мытье рук и самоизоляция бессильны – не те условия. По всем законам фэнтези беспощадный автор берёт симпатичных героев и начинает их равномерно покрывающимися кровью руками причинять добро катящемуся в безысходность и неизвестность миру. Поначалу эти герои связаны примерно никак, но опытный читатель уже знает, что все они сойдутся в одной точке. Чего у Шамиля не отнять – в какой точке они сойдутся, он назначит сам, сколько ни угадывай.
Отдавая должное неписаным правилам, герои будут геройствовать, злодеи злобствовать, слабые крепнуть, а сильные – признаваться в своих слабостях. Но, разумеется, не так нарочито, как я это описываю. Мир Последнего Времени напоминает хронологию событий из учебников по истории классе в 6 или 7 (но об этом вам уже именитые обозреватели сообщили). Этот мир не знает трепетных андрогинных хипстеров в оверсайзе, инфантильных стартапов, эмоционального выгорания и санитайзеров на входе в постоялый двор. Здесь крошка-мать безымянного малыша – боевая единица, способная умыть кровью и завесить кишками всё, до чего дотянется. Загадочные недосягаемые аборигены живут по особому алгоритму строгих ритуалов – в обмен на благосклонность принявшей их земли. Убийцы, поразмыслив, жертвуют собой во имя спасения человечества и возможного очищения совести – тут уж как пойдёт.
Это могла быть история о коварной любви и прекрасной измене, но получилось нечто многогранное, стремительное, очень кинематографичное – впрочем, как всегда у Шамиля, который не может ограничиться романом воспитания с производственной составляющей для погружения в эпоху и пишет «Город Брежнев», а затем превращает историю одного кризиса среднего возраста в политический триллер с актуальной, дурно во всех смыслах пахнущей, повесткой – за неё, «Бывшую Ленину», кстати, можно поболеть в финале Большой Книги.
Не стану уговаривать вас читать эту книгу. Меня можно было бы обвинить в нежной привязанности к автору, который дорог мне как человек и пароход. Но я не так чтобы люблю фэнтези, а значит, некая видимость баланса соблюдена. Магический антураж, в котором драконы заменены электросамокатами, а обнаженка в известной степени присутствует, всего лишь декорация для очередной читательской рефлексии по каким угодно болевым темам. И, надеюсь, для повода ближе познакомиться с историей не только мирового движения народов, но и марийских священных рощ как вариант.
Но прежде пусть наступит «Последнее время» Шамиля Идиатуллина.

0    0